Беседы за столом в #ресторане #LA_MAR: О музыке.
Из воспоминаний о великом русском композиторе Петре Ильиче Чайковском.
"Когда Петр Ильич приезжал к нам во время цветения своих любимых ландышей, мы очень хорошо проводили время. Тогда, после завтрака, подавалась к крыльцу линейка, мы все в нее садились и отправлялись в лес. Прогулка была прелестная: через село и рощу ехали полями, вдыхая медовый аромат кашицы и других полевых цветов; сворачивали в лес и там выходили из экипажа и собирали громадные букеты серебристых ландышей, которые покрывали всю землю душистым ковром. Мы ложились на свежую траву, на привезенные с собою большие пледы, вынималась из экипажа корзина, которая сюрпризом была наполнена пирожками, закусками, фруктами, разными вкусными вещами и бутылкой с великолепным украинским квасом, до которого Петр Ильич был большой охотник. Потом еще гуляли, пели хором русские и украинские песни и возвращались домой в пять часов. Отец был страшно пунктуален в своих привычках и не допускал, чтобы кто-нибудь опаздывал к обеду.
Петр Ильич очень любил кукурузу, спаржу, всякую зелень, которой у нас было в изобилии, и фрукты. Он ходил каждый день в оранжерею смотреть, как зреют ананасы, абрикосы и персики (его любимые плоды). Когда были какие-нибудь спелые фрукты, ему садовник сейчас же подносил их, хотя он и отказывался их принять, говоря, что надо подать новинку к столу, но я (всегда сопровождавшая его на огород и в оранжерею) заставляла соглашаться и сама уносила корзинку к нему во флигель.
Также совершали мы нашествие на фруктовый сад, собирая горы клубники, вишен (на вареники, как я уверяла), малины, смородины, крыжовника и пр.
Я очень любила заходить к Петру Ильичу во флигель: у него было просто, но очень уютно: на письменном столе груда исписанной и еще чистой нотной бумаги — наброски его сочинений, альбомы с фотографиями. <...>
Приближался день его именин, который справлялся у нас всегда с большой торжественностью. Хотя Петр Ильич ненавидел всякую помпу и празднества, ему приходилось в этот день покориться общему желанию и позволить себя отпраздновать.
Уже накануне воспитанники моего отца украшали гирляндами из зелени и полевых цветов фасад флигеля и готовили фейерверк, развешивали повсюду цветные лампочки, а над входом сооружали красивый вензель из букв: П. Ч. Все комнаты убирались цветами: мне разрешалось рвать самые красивые цветы из клумб и оранжерей и расставлять их по своему вкусу в вазах, принесенных из комнат моей матери. Утром, к семи часам, повар приносил на блюде громадный сдобный крендель с инициалами именинника и блюдо коржиков и булок. Когда Петр Ильич возвращался с купанья, у него был уже накрыт стол на балконе для праздничного кофе. Мы все являлись с поздравлениями. Затем он всех приглашал к кофе, и все с аппетитом пили ароматичный напиток с густыми, жирными сливками и ели вкусный крендель. Посидев у именинника, расходились до завтрака, который был в этот день тоже праздничный.
Петр Ильич не уходил в поле, а сидел со всеми на балконе, играл на бильярде (он любил этот спорт) с молодежью. А к обеду приезжали гости из города. Мои два дяди, страстные охотники, чуть свет отправлялись на добычу и приносили всякую молодую дичь. Обед состоял, конечно, из любимых блюд Петра Ильича и проходил шумно и весело. Пили шампанское за его здоровье, пели ему «многая лета».
Когда наступал вечер и на небе появлялись первые звезды, зажигалась иллюминация, среди зелени горели разноцветные лампочки и красовался большой вензель именинника. Затем пускали на реке фейерверк: красиво падали снопы огней, ракеты, горели вензеля и букеты. А во флигеле тоже царило веселье. Петр Ильич приказывал угостить всех служащих и работников: его все обожали, и в день его именин не было человека, который не пришел бы его поздравить.
Да, обаятельный он был, наш родной, дорогой Петр Ильич! Он всех вдохновлял, утешал, мирил ссорящихся, давал мудрые советы, оказывал всякую помощь всем, денежную и нравственную, был добрым гением окружающих".
Также совершали мы нашествие на фруктовый сад, собирая горы клубники, вишен (на вареники, как я уверяла), малины, смородины, крыжовника и пр.
Я очень любила заходить к Петру Ильичу во флигель: у него было просто, но очень уютно: на письменном столе груда исписанной и еще чистой нотной бумаги — наброски его сочинений, альбомы с фотографиями. <...>
Приближался день его именин, который справлялся у нас всегда с большой торжественностью. Хотя Петр Ильич ненавидел всякую помпу и празднества, ему приходилось в этот день покориться общему желанию и позволить себя отпраздновать.
Уже накануне воспитанники моего отца украшали гирляндами из зелени и полевых цветов фасад флигеля и готовили фейерверк, развешивали повсюду цветные лампочки, а над входом сооружали красивый вензель из букв: П. Ч. Все комнаты убирались цветами: мне разрешалось рвать самые красивые цветы из клумб и оранжерей и расставлять их по своему вкусу в вазах, принесенных из комнат моей матери. Утром, к семи часам, повар приносил на блюде громадный сдобный крендель с инициалами именинника и блюдо коржиков и булок. Когда Петр Ильич возвращался с купанья, у него был уже накрыт стол на балконе для праздничного кофе. Мы все являлись с поздравлениями. Затем он всех приглашал к кофе, и все с аппетитом пили ароматичный напиток с густыми, жирными сливками и ели вкусный крендель. Посидев у именинника, расходились до завтрака, который был в этот день тоже праздничный.
Петр Ильич не уходил в поле, а сидел со всеми на балконе, играл на бильярде (он любил этот спорт) с молодежью. А к обеду приезжали гости из города. Мои два дяди, страстные охотники, чуть свет отправлялись на добычу и приносили всякую молодую дичь. Обед состоял, конечно, из любимых блюд Петра Ильича и проходил шумно и весело. Пили шампанское за его здоровье, пели ему «многая лета».
Когда наступал вечер и на небе появлялись первые звезды, зажигалась иллюминация, среди зелени горели разноцветные лампочки и красовался большой вензель именинника. Затем пускали на реке фейерверк: красиво падали снопы огней, ракеты, горели вензеля и букеты. А во флигеле тоже царило веселье. Петр Ильич приказывал угостить всех служащих и работников: его все обожали, и в день его именин не было человека, который не пришел бы его поздравить.
Да, обаятельный он был, наш родной, дорогой Петр Ильич! Он всех вдохновлял, утешал, мирил ссорящихся, давал мудрые советы, оказывал всякую помощь всем, денежную и нравственную, был добрым гением окружающих".
Н.Н.Кондратьева «Воспоминания о П.И.Чайковском»
**********
"Прожив на свете достаточное количество лет, я могу смело сказать, что в течение жизни мне нередко приходилось сталкиваться со многими людьми, занимавшими, благодаря своей талантливости или способностям, выдающееся место в обществе, но я не встречал среди них человека, который производил бы на меня такое чарующее впечатление, как покойный П. И. Чайковский.
Высокоталантливый, умный, он, даже в зените своей славы, всегда сохранял в себе чистую душу. Прекрасно образованный (не только по своей специальности, но и в общем смысле), он всегда был поразительно скромен, всегда с крайнею строгостью относился к себе и своим поступкам. <...>
По моему мнению, у Петра Ильича был (кажется, единственный) недостаток, заключавшийся в том, что он был обидчив до болезненности. Зная эту особенность его, при всякого рода деловых разговорах с ним приходилось самым внимательным образом взвешивать каждое сказанное слово. Застенчивость, переходившая весьма часто в боязнь быть навязчивым или неделикатным, доводила его обыкновенно до того, что в разговорах, затрагивавших его интересы, он редко высказывал свои желания или свои просьбы и в большинстве случаев ограничивался лишь самыми туманными намеками, предоставляя разговаривающему делать из этих намеков своеобразные выводы. В письмах же своих Петр Ильич старался выражать свои желания возможно яснее.
Ко всем указанным мною качествам следует прибавить <...> Петр Ильич был бесконечно добр и снисходителен к людям. Вот почему в течение нашего десятилетнего знакомства я никогда не слыхал от него какого-либо неблагоприятного отзыва даже о тех людях, которые заведомо делали ему неприятности".
Высокоталантливый, умный, он, даже в зените своей славы, всегда сохранял в себе чистую душу. Прекрасно образованный (не только по своей специальности, но и в общем смысле), он всегда был поразительно скромен, всегда с крайнею строгостью относился к себе и своим поступкам. <...>
По моему мнению, у Петра Ильича был (кажется, единственный) недостаток, заключавшийся в том, что он был обидчив до болезненности. Зная эту особенность его, при всякого рода деловых разговорах с ним приходилось самым внимательным образом взвешивать каждое сказанное слово. Застенчивость, переходившая весьма часто в боязнь быть навязчивым или неделикатным, доводила его обыкновенно до того, что в разговорах, затрагивавших его интересы, он редко высказывал свои желания или свои просьбы и в большинстве случаев ограничивался лишь самыми туманными намеками, предоставляя разговаривающему делать из этих намеков своеобразные выводы. В письмах же своих Петр Ильич старался выражать свои желания возможно яснее.
Ко всем указанным мною качествам следует прибавить <...> Петр Ильич был бесконечно добр и снисходителен к людям. Вот почему в течение нашего десятилетнего знакомства я никогда не слыхал от него какого-либо неблагоприятного отзыва даже о тех людях, которые заведомо делали ему неприятности".
П. М.Пчельников. "Воспоминания о П. И. Чайковском".
**********
"Оптимиста чистейшей воды трудно себе представить в жизни.
Самая светлая жизнерадостность, любовь к существованию и ко всему существующему, вера в торжество добра, в людей, способность умиляться красотой каждой былинки сопровождали его с первых шагов сознательного бытия до последнего дня перед смертельной болезнью.
Самая светлая жизнерадостность, любовь к существованию и ко всему существующему, вера в торжество добра, в людей, способность умиляться красотой каждой былинки сопровождали его с первых шагов сознательного бытия до последнего дня перед смертельной болезнью.
Петр Ильич почти не употреблял выражения «люблю», а «обожаю»: и блинчики с вареньем, и собак, и цветы, и Моцарта, и Льва Толстого. Этот непрестанный хвалебный гимн жизни, эта способность восторженно относиться ко всему снизу доверху, что попадалось на его пути, в особенности же к людям, делали его таким обаятельным для окружающих.
В его обществе каждый чувствовал себя приподнятым на пьедестал, который представляло ему пылкое воображение Петра Ильича.
Весь впечатление данной минуты, всегда руководимый более чувством, чем разумом, он не мог не быть изменчивым, и разочарование безжалостно следовало за очарованием.
Отсюда постоянное оплакивание того, «что было», не только потому, что оно «прошло», но и потому, что оно было уже «не то», чем оказалось тогда.
Этим объясняется и минор настроения в творениях Петра Ильича, и то, что вступая, так сказать, в долину старости, он мог, под влиянием всего того, что он любил, на что надеялся, что считал неувядаемо прекрасным, что вместе с сединою его волос наступало перед ним захиревшим и тленным,— написать такую гениальную вещь, такое глубоко прочувствованное произведение, как его Шестая симфония!"
В его обществе каждый чувствовал себя приподнятым на пьедестал, который представляло ему пылкое воображение Петра Ильича.
Весь впечатление данной минуты, всегда руководимый более чувством, чем разумом, он не мог не быть изменчивым, и разочарование безжалостно следовало за очарованием.
Отсюда постоянное оплакивание того, «что было», не только потому, что оно «прошло», но и потому, что оно было уже «не то», чем оказалось тогда.
Этим объясняется и минор настроения в творениях Петра Ильича, и то, что вступая, так сказать, в долину старости, он мог, под влиянием всего того, что он любил, на что надеялся, что считал неувядаемо прекрасным, что вместе с сединою его волос наступало перед ним захиревшим и тленным,— написать такую гениальную вещь, такое глубоко прочувствованное произведение, как его Шестая симфония!"
В. Б.Бертенсон. "Листки из воспоминаний".
**********
ВИКИПЕДИЯ: Пётр Ильи́ч Чайко́вский (25 апреля [7 мая] 1840, Воткинск, Вятская губерния, Российская империя — 25 октября [6 ноября] 1893, Санкт-Петербург) — русский композитор,дирижёр, педагог, музыкально-общественный деятель, музыкальный журналист.
Считается одним из величайших композиторов в истории музыки[1]. Автор более 80 произведений, в том числе десяти опер и трёх балетов. Его концерты и другие произведения для фортепиано, семь симфоний (шесть пронумерованных и симфония «Манфред»), четыре сюиты, программная симфоническая музыка, балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», более 100 романсов представляют чрезвычайно ценный вклад в мировую музыкальную культуру.
Считается одним из величайших композиторов в истории музыки[1]. Автор более 80 произведений, в том числе десяти опер и трёх балетов. Его концерты и другие произведения для фортепиано, семь симфоний (шесть пронумерованных и симфония «Манфред»), четыре сюиты, программная симфоническая музыка, балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», более 100 романсов представляют чрезвычайно ценный вклад в мировую музыкальную культуру.
La MAR - мы всегда ждем Вас за нашим столом!
Комментариев нет:
Отправить комментарий